Дачные Истории.

5-00. Истошный лай с веранды, где ночуют взрослые собаки: «Воры!!! Воры!!!!»
Вскакиваю, наступая на ноги и хвосты честно спящих подростков, и босяком лечу на крыльцо, посмотреть, кто лезет к моей машине. Между прочим, холодно. Не говоря о том, что грязно от размазанной по полу земли. Ни-ко-го….
 
Только слегка озябшее утро входит в апрельский двор нашего деревенского дома на Флюсе, потягиваясь робкими лучамиполувесеннего солнца. Самого-то солнца не видать, что вы, ему еще по расписанию даден час честного сна! Говорю про себя, а то и вслух, те самые душевные слова в адрес моих собак, которые из года в год, из сезона в сезон, изо дня в день повторяют свой нехитрый приемчик дачной 5-утренней побудки. Как дура, постоянно на нее попадаюсь. А вдруг и точно – воры? Умом осознаю, что красть нечего, но рефлексы, выработанные 10-летним ментовским стажем, делают свое дело.
 
Иду домой, в тепло, позябывая голыми ногами, вдруг почувствовавшими морозь на всем, к чему прикасалась ночное дыханье умирающей зимы. Опережают мысли: «Ах, гады, сейчас вы у меня померзните!» и распахиваю дверьна веранду, выпуская теплых и счастливых лабродорок - Шаню и Хонду, и их дачного товарища по сну на веранде – 8-летнего немца Кузю – на волю. Все с шумом и топотом уносятся в огород. Открываю дверь в дом, - и меня сносит такого же уровня радости толпа из Мультика, Майка и Чипа, у которых СРОЧНО начался прилив жидкости в мочевой пузырь. При этом, они проносятся по моим ногам, царапаясь когтями на повороте. «Гады…» Мысль еще цепляется за голову, но голова падает на подушку, такую теплую, тело жмется под остывающее одеяло. Засыпаю.

6-15 Бум. Бум. Бум. Это в дверь дома. Видимо, щенки нагулялись. Лежу. Пытаюсь спать. Бум. Бум. Пытаюсь уснуть. Бум. Бряк. Вскакиваю, накидываю на себя, что попадется под руку, вылетаю на крыльцо, ОДНОВРЕМЕННО ко мне под ноги подкатывается веселая, относительно негрязная стая из шести вопросительных морд: «Кушать будем?» У Майка в зубах миска. Я – отвечаю конкретно. Распахиваю дверь веранды, ускользают три тени и ложатся спать на свои места – Хонда, Шаня, Кузя (пешком). Открываю дверь в дом – загоняю остальных, прилегированных, по местам. И ложусь под одеяло, - такое НИКАКОЕ, потому как в доме конкретно прохладно, хуже того, просто холодно. Лежу, дрожу. Зажечь бы камин. Опять вставать… Засыпаю.
 
8-30 «Воры-воры!!!» Вот как раз в это время – не впечатляет. Просто всех выпускаю, иду умываться, несу дрова для камина, достаю еду, беру миски, выхожу на веранду.
9-00 Броуновское движение! Пытаются каждый по-своему, привлечь к себе внимание, чтобы накормили первыми.
 
Хонда – выдвигается вперед, глухо рычит, если кто пытается ближе подойти к священному месту раскладки еды. Пускает слюни. Кап-кап.
Шаня – молотит хвостом, загоняя утреннюю свежесть на веранду, проскакивает мимо Хонды,т.к. ей, по большому счету, «по барабану», кого из себя строит Хонда.
Мультик – делает максимально печальными свои и так печальные проникновенные (в приступы голода, особенно), глаза, делает вид, что ему незнакома команда «прижмите жопы, сволочи».
 
Кузя - прет вялым танком, скорее пользуясь своими размерами, нежели авторитетом. Еда его не прикалывает, но толпотворение затягивает.
Майк – нерусское еще животное, не знает вообще, а в момент кормления и вовсе, команду «сидеть», машет хвостом, наступая на шкворчащую Хонду, пролезая под 70-сантиметровым Кузей, долбится об Шаню с такой же энергетикой.
Чип – о, Чип! Скромный честный песик по стойке «Смирно!» сидит черным столбиком за два метра от всей какофонии, пытаясь изо всех сил не сбить меня с процесса распределения, опузыриваясь слюнями, количество которых возрастает с каждым моим движением со стаканчиком корма от мешка к миске.
 
Даю отмашку, слабо дифференцируя по-фамильно. Иду в дом. Умываюсь, ставлю кофе. За окном – орут птицы. Солнце встало, начинает греть озябшую за ночь землю и капать талой водой с крыши крылечка за шиворот. Счастливые сытые собаки устраивают возню и суету, открываю им ворота дачи и выпускаю всех в лес, делать свои дела и утреннюю зарядку. Пью сладкий кофе с молоком на крылечке и щурюсь весеннему апрельскому солнцу.
 
13-00 Загоняю жутко грязных лабрадоров и немецкого овчара по вольерам на 2-3 часа отдохнуть и обсохнуть. Процесс интересен и разнообразен. Объясняю по списку.
Кузя. Не идет. Просто стоит среди двора несчастное животное, с невыносимой скорбью в глазах, если еще и уши прижаты – то труба! Не дай бог, в этот момент появится Бабушка. У нее объяснения просты: «Тебя здесь бьют, не любят и морят голодом». Печальная картина из 40-килограммового немца, сгорбленного – больше не бывает, тоскливо бредущего в вольер, как на Голгофу.
 
Шаня. А Шани - нет! И мне приходиться обойти все неплоские предметы на участке, имеющие выступающие части, за которыми может скрыться такая вся коричневая собачка. Вот и за прицепом нет, и за туалетом –нет, и у кучи кирпича – нет, и у пенька нет… Где же она, грозно спрашиваю я у Шани, которая сидит среди садового инвентаря, прикинувшись граблями. После обнаружения и рассекречивания – уходит в вольер без вопросов, но под сопровожающим взглядом. Мама дорогая, да я сама б жила в этом вольере! Сухо, тепло, красиво и все-все видно. В одном вольере стоит спинка диванчика, в другом – детская ванна. Живи, не хочу!
 
Хонда. Собачка остекленевает на месте на момент загона всех по вольерам. Причем, сами понимаете, ее место достаточно далеко от вольера. Бедная лабрадорка даже не движется, несмотря на грозный окрик: «Так, все по вольерам!» Горе ей, если в момент призыва она не успела поставить на землю одну из передних лап. Хонда так и замирает, на трех, слегка покачиваясь от неудобства. Внезапно, на нее наваливается тяжелейшая глухота, и все мои обращения к ней издалека, типа: «Быстрее, что стоишь? Я кому сказала??» не возымевают на нее АБСОЛЮТНО никакого действия. Тогда приходиться озвучить волшебные слова: «СУКА ТАКАЯ!» После которых тело Хонды быстренько перетекает в вольер. Причем, она, сука такая, прекрасно изучила весь диапазон моих действий после этого физиологического выражения.
 
Чип. Приходится повторить пару-тройку раз. Но парень привык слушаться, и заходит в вольерку, даже при всем своем нежелании. Правда, сразу же выходит. На третий раз попытка выхода пресекается прижатием двери. Чип садиться уже знакомым столбиком, думая, что я сейчас передумаю.
Остальные. По своей молодости и глупости, а также минимального жилого опыта, входят в вольерку под ласку и уговоры, в пределах разумного. Через 15 минут ВСЕ собаки в обоих вольерах спят, греясь на теплом апрельском солнце, раскинув лапы, повизгивая во сне, перебирая ногами. Им сняться весенние сны, а какие могут еще сниться здоровым и слегка уставшим собакам в такой теплый и пьянящий апрельский день?
 
Вечер. 16-00. Иду гулять по частям. Беру Майка, Мультика и Чипа. Прогулка состоит из конкретного плана – дойти на небольшой водяной озерковой затопли посредине горы, под высоковольткой, там искупаться (собакам), выпить баночку пива (мне), и вернуться обратно. Итого, пара-тройка километров в одну сторону. Идем, дорогой бегут ручьи, сходим к импровизированному футбольному полю, собаки носятся, как угорелые. Майк и Мульт жрут все деревянное со скоростью пилорамы, Чип вожделенно замокает в каждой лужице, безумное солнце наносит какой-то немыслимо южный загар на мое лицо, природа жужжит и журчит, упиваясь почти летним теплом.А на северной стороне горы лежит нескромный снег, и его, еще широкими языками странно-белого цвета, подшита северная, пограничная с вырубкой, сторона леса. Действительно, путешествие из лета в зиму. Воздух прогрет до 18 градусов, а снег – не сдается, прячась в тень.
 
Лабрадоры балдеют, найдя небольшую, затопленную талой водой канаву. Чип, подпрыгнув вперед и вверх одновременно, влетает в самую середину канавы, ныряя за увиденной пластиковой бутылкой. Мамайк, сроду в своей жизни не видевший такого, бездумно шлепается следом, и тут же уходит с головой под воду, выныривает и гребет к берегу. Выйдя на берег, отряхнувшись, обнаруживает, что Чип не только не утонул, но еще продолжает плавать,
Майк снова кидается в воду, задрав кверху морду. Научился, несчастье американское. Мультик, продуманный и неглупый 7-месячный подросток, в воду дальше своего пузика не идет. Он смышлен не по возрасту, и всегда ищет обходные пути из разных ситуаций. Он оббегает канаву с другой стороны, входит, где мельче, и пытается отобрать у Чипа игрушку. Я допиваю свое пиво и поворачиваю счастливую псарню в сторону дома.
 
17-00. Беру Хонду, Шаню и Кузю, и повторяю свой подвиг с пивом и новой компанией по уже знакомому маршруту. Хонда уносится далеко вперед и «мыряет» в канаву. Кузя натужно выводит душераздирающие рулады – песня породистой немецкой легковозбудимой овчарки в исполнении 8,5 летнего 40-килограммового «старика», и радостно прыгает вокруг меня. Шаня, со скоростью пущенной пращи, несется в канаву, впивается зубами в затопленное бревно под водой и пытается энергично вытащить его на берег. Потом мы идем вверх в гору, поднимаясь почти до половины, откуда уже становятся видны сады и кусочек озера Флюс. Обратный путь вниз мафия предлагает проделать северной стороной леса, через талый снег. Приходиться согласиться, так как пиво все равно закончилось, а настроение все еще весеннее. И мы начали «переться» через сугробы. Впрочем, «переться» начала я, а троица под вопли Кузи поскакала вперед и вниз, радостно буровя глупый теплый снег.

Я пыталась держаться их следов, наивная любительница пива! Как я могла забыть, что лабрадор ищет там, где глубже? На третьем метре пути я провалилась в снег по колени, а то, что ниже колен, собственно ноги, – успешно погрузились в коварный весенний ручей, который тек по колее,на которой лежал этот самый «глупый» снег. Мои демисезонные туфли, рассчитанные на весну, сразу же почувствовали разницу с зимой. Короче, нескоро выбрались мы, довольные (собаки) и задумчивые (я) на дорогу и пошли обратно домой. …
 
19-00. А дома нас уже ждали гости! Из города приехал Сергей после работы, с Ларсиком и Опусом. Они, переполняемые весенним, еще теплым, вечерним ветром, радостно предложили подняться на гору по солнцу, а спуститься – северной стороной, там ЕЩЕ ЛЕЖИТ СНЕГ!!! И Сергей протянул мне баночку холодного пива…